|
О, здравствуй! милая моя жена-супруга.
Достигла нынче ты конца седьмого круга.
Большая жизнь осталась позади.
И есть, что вспомнить, правда? — погляди…
И вы, драгие гости, посидите
И с именинницею вместе поглядите
На прожитые дни, прошедшие года,
Бывает это нам приятно иногда…
Мы все воспоминаньям предадимся,
Взгрустнём над чем-то, ну а чем-то восхитимся.
Быть может, тут была б уместней ода,
Увы, давно прошла на оды мода.
Торжественны, но строги слишком, мало
Дают простора рамки мадригала.
А в панегириках обычно лесть мы слышим,
И потому мы панегирики не пишем.
Вот акафист сегодня был бы тут уместен,
Но для размаха моего он тоже слишком тесен.
Нет, формой мы стеснять себя не будем,
Мы не поэты, мы простые люди.
И как умеем, так и строим нашу речь,
Лишь только бы ничто ей не мешало течь…
Итак, мы нетерпенью вашему уступим,
И, помолясь, к повествованию приступим.
В морозный давний день, а может быть и в ночь
На свет дитё родилось — дочь.
Родня мамаше подсобить стремится,
Но меж собой решили — не жилица.
Скорее б надо окрестить,
А далее — чему уж быть…
В купель малютку окунули,
Да в одеяльце завернули,
А мама в страхе — ишь как холодна водица,
Ну как малютке тут не простудиться…
Но это ж храм, купель
и рассуждать я далее не буду.
Дано исполниться тут было чуду!
Закашлялось дитё и … задышало!
Вот новой путь-дороженьки начало…
С родителей начать бы нам — поранее,
Но я уже им посвятил “Сказание”,
Что написал к их Золотому юбилею.
Здесь повторяться я не смею;
Сюда оно войдёт, как приложение,
Дань памяти о них и уважения.
Родные звали девочку Ленушка;
Разумная, глазастая, резвушка.
Когда б её мы детство тут описывать начали,
Пожалуй, гостички бы наши заскучали.
У них ведь у самих повырастали детки,
А потому, опустим тут мы детские заметки,
Хоть в них картинок ярких есть так много:
Про шпалу, про воздушную тревогу…
Про голод, про отца — как он пришёл с войны;
Да про утюг, как символ возрождения страны…
Да про сестриц, что докучали воспитанием.
Нет… всё ж, я перейду к воспоминаниям!
Но… вот он стол! И яства и вино
— всё так и манит,
А спикер наш уж слишком долго тянет.
Помилуйте! Ведь юбилей — серьёзнейшая штука,
К тому же он полезен очень внукам;
Надеюсь, что в их юное сердечко
Он поспособствует занять для нас местечко.
Итак, Ленушка наша подрастала,
Невеститься с годами стала.
Ах, годы юные! Но как тут разгуляться?
Пора во взрослую ей жизнь впрягаться!
Вечерний институт, работа,
Да и по дому постоянная забота…
Но всё ж, среди забот, работы и ученья,
Случаются порою приключенья.
Одно из них никак нельзя нам обойти,
Сошлись в нём наши с Леночкой пути.
Как оказалось, жили мы почти что рядом,
Да, видно, не встречались взглядом.
А вот в Полушкино, у тётушки в гостях,
“Я встретил девушку!” — как в песне.
— Сердце — ах!
На шестьдесят её — на прошлый юбилей,
Я тоже потрудился с музою моей;
Теперь займусь-ка плагиатом —
И в творчестве своём богатом
Сам у себя отрывок украду.
Так слушайте ж, к нему я перейду…
“В годы юности далёкой
Был я парень одинокий.
Раз у тётушки в гостях
Повстречал я Лену… Ах!
Пульс поднялся аж за двести,
Сердце где-то не на месте,
Что за диво! — алый мак!
Там в саду висел гамак.
Говорю я ей: “Пойдём
Покачаемся вдвоём”.
Но от этих чудных глаз
Получаю я отказ:
“В гамаке нам будет тесно,
Ваша просьба не уместна,
Да и молоды вы слишком;
Не качаться ж мне с мальчишкой!”
Вот ведь, смех — кому сказать!
Ну и мне, чтоб доказать,
Что слова её напрасны,
Показать пришлось ей паспорт!
Хорошо, что в тот момент
Был при мне сей документ.”
Так и стали мы дружить.
Стройку дачи сторожить
По ночам мы с ней ходили,
Из ракетницы палили.
Не одни, тут я не скрою,
А с двоюродной сестрою…
Но, ей Богу, не соврал:
Поцелуйчик я украл.
“Я в делах сердечных скор!
И в Серебряный я Бор
Пригласил её купаться,
Да на лодочке кататься.
И, скажу вам, что с тех пор
Полюбили мы тот Бор.
А зимой, чтоб не расстаться,
Мы в Сокольники кататься
С ней на лыжах приходили,
Там в буфете кофе пили.
Дальше — больше, уж без ней
Я не мог прожить двух дней.
Так в свиданьях закружился,
Не заметил, как женился!
Не один связал Эрот
С Леной нас, другой народ,
Что в Олимпе поселился,
Тоже славно потрудился.
Их ли то, моя ль заслуга;
Научил свою подругу
Гребле, плаванью, друзья;
И на лыжах тоже я
Научил её кататься,
Быстрым спуском наслаждаться
С гор пологих и крутых…
Жаль тех дней мне молодых!”
Здесь с автоплагиатом мы прервёмся,
Но, я надеюсь, мы к нему ещё вернёмся,
Приятное, скажу я вам занятье —
Кроить стихи так, словно это платья.
А матерьяла накопилось много,
Ведь вместе пройдена не малая дорога…
Мы время молодое не теряли:
И волжскую стихию покоряли,
Грибные, лыжные свершали мы маршруты,
При том, вечерние кончали институты…
Продолжим же… На чём мы там остановились?
Ах, да! Как хорошо
— вдвоём мы с Леночкой резвились.
Но жизнь поставила свободе нашей точку,
Однажды в мае мы нашли в капусте дочку.
Что говорите? Нет ещё капусты в мае?
Забыл… А, может, всё-таки бывает?
Давненько это было, как тут не забыться…
Ну, может, то была теплица?
Я помню — Лену с дочкой из Сокольников привёз,
И помнится — покою не давал один вопрос:
Хотели мы найти с супругою сыночка,
А как же так случилось, что нашлась нам дочка?
А доченька росла и каждый день менялась,
То плакала, то радостно смеялась;
Вот села… Вот сама встаёт на ножки…
А вот уже и первые сапожки…
Болела наша кроха много,
И мама с бабушкою, не гневить чтоб Бога,
От папы тайно дочку окрестили.
А потому его не известили,
Что он в советском духе был воспитан
И неприязнею к религии пропитан.
У мамы Лены всё на сердце отдавалось…
Коль вспомнить всё —
ох, дорого дочурка ей досталась.
Здоровье дочки укреплять — вот главная задача.
И тут, конечно же, помочь должна нам в этом дача!
И год за годом, по весне, мы с Леночкой в походы —
На поиск дачи… Но у нас запросы и доходы
Между собой вначале сильно враждовали,
С большим трудом они “консенсус” выдавали.
Но всё ж шесть лет продлились дачные сезоны,
Нас услаждали подмосковные озоны.
А вскоре мы и матерьяльно укрепились,
Тогда-то взоры наши к Крыму обратились.
Крым, море, Коктебель! Как много чудных лет
С ним связано… Теперь того уж нет…
Глупцы, мерзавцы, алчные до власти,
Страны живые ткани разорвав на части,
Свои народы ввергли в тяжкую нужду,
И сеют между братьями вражду.
Но Коктебель нас вынуждал и огорчаться —
Нам приходилось с Леной в отпуск разлучаться;
Мы с ней друг друга в отпуске меняли,
И тем для доченьки житьё у моря продлевали.
А я, сдав вахту, приезжал домой и тут в разлуке,
Считая дни, худел в тоске, печали, скуке,
И, что ни день - им письма слал,
Их возвратиться призывал.
Вот строки одного письма,
Что я писал, сходя с ума:
“Не в силах я грусть и желанья унять.
Я жду, не дождусь —
поскорей вас обнять
О, приезжайте!
Без вас я на двадцать кило похудел,
И на год без вас я уже постарел…
О, приезжайте!
Дремуча, как лес отросла борода,
Теперь уж не сбрить мне её никогда…
О, приезжайте!
Цветы все засохли, засохну и я;
Вот начал уж сохнуть живот у меня…
О, приезжайте!
Здесь солнце не жарит, прохлада в лесу,
С вокзала я вас на руках принесу…
О, приезжайте!
На рынке грибы и малина у нас,
В кино захотите — везде Фантомас…
О, приезжайте!
И мама, и папа, и Нина — все тут
Громко и дружно вас хором зовут:
О, приезжайте!”
Но, как ни прискорбно, а дети растут,
И вот им уж тяжек родительских пут,
Советов, забот и внимания гнёт…
Кто вырастил деток, тот сам всё поймёт.
Да, выросла дочь… И к морской акватории
Не “дикими” ездим мы, а в санатории.
Но я всё про отдых, но я всё про лето,
Как будто мы в райских эмпириях где-то.
А быт? А работа? А как-то там дочь?
Сама-то сама, а ведь надо помочь…
Ах, доченька! Как ты решительно, смело
За долей своей в Новоград улетела…
Живёт и рисует — художница! — в … келье,
Там окна худые, огромные щели
Зияют в двери, и вода далеко…
Но… люди мельчают, когда всё легко.
Болит материнское, ноет сердечко;
Свезти бы одёжку, съестного, аптечку…
Обувку на лето, на зиму сапожки,
Ведь глупая, не отморозила б ножки…
И в холод и в зной, да нагружена тяжко —
В Великия Новгород Лена бедняжка
По зову своей материнской натуры
Свершает, как нынче сказали бы, туры,
Но есть ещё муж и работа… О дочке —
Достаточно сказано, больше ни строчки.
А как передать атмосферу работы?
Контора, бумаги, счета и отчёты…
Ну что от меня вы услышать хотите?
Кем трудится Лена? — Она Заместитель!
Всё сказано этим, и вспомнили все мы
Железный порядок ушедшей системы:
Коль дело “в ажуре” — начальнику пышки,
А если прореха — на зама все шишки…
У Лены серьёзных прорех не бывало,
За это начальство её уважало.
А в годы, что позже назвали “застойными”,
Бывали нередко веселья застольные.
На них сослуживцы, отбросив заботы,
На время забыв напряженье работы,
Раскованы, веселы, дружны бывали,
Друг в друге талант, красоту открывали…
Пред вами теперь свою тайну открою:
Я Леночку к этим застольям, порою,
Не буйствуя, скрытно, но всё ж ревновал:
Надеюсь, я это умело скрывал.
Тут кое-что надо б сказать и о муже;
Бывают получше, бывают и хуже…
Но я здесь, пожалуй, поставлю-ка точку.
Ведь если добавлю ещё тут хоть строчку,
За ней бесконечный польётся поток,
Ведь жизнь не вместить даже в тысячу строк…
Вот — бабушка Лена — рождаются внуки,
И с ними не сладко, и грустно в разлуке…
А милые сёстры, братья и племяши,
Вы тоже все в сердце у Леночки нашей…
Ах, жизнь — это всё-таки славное диво.
Хоть трудно мы жили, но всё же счастливо.
Когда б не болели бы ноги да руки,
Хоть чуточку больше любили б нас внуки,
И близкие чтобы нас не покидали,
То нам не нужны были б райские дали.
Так здравствуй же долго, моя дорогая!
И пусть юбилейная дата другая,
Что в далях неведомых где-то грядёт,
В таком же составе нас снова найдёт.
24.12.06
|